— Ну-у-у… милая моя! — Косов увидел, как довольно прижмурилась девушка на такие слова, — Как медику, тебе должно быть известно, что мужчины растут до двадцати пяти лет, в отличие от женщин, у которых рост прекращается к восемнадцати годам. Это, конечно, если не считать — в ширину! В смысле, женщины после этого могут расти только в ширину!

— Я тебе покажу — в ширину! — она стукнула его по плечу, — Не дождешься ты от меня… в ширину! Я и так… стараюсь, стараюсь. Все время спортом… Вот мамина порода все — ты же видел ее, да? Во-о-о-т… это ты еще маминых родственниц не видел, там вообще… русские красавицы. Поперек себя шире!

— Ну… в общем-то я не заметил, чтобы твоя мама была полной. Стать есть, да… А вот полноты — не видел! Хотя… вот сейчас я что-то задумался… и даже засомневался, — Косов обхватил рукой подбородок, и сделав глубокомысленный вид, обошел Киру по кругу, — М-да… пока нет! Но кто знает, что будет в дальнейшем!

— Ах ты… я сейчас тебе…, - широко раскрыв глаза, девушка попыталась подскочить к нему, но Косов благоразумно отбежал.

— Все, все… шутка! Только шутка! Не убивай меня, Кира Прекрасная, я тебе еще пригожусь! Отслужу, как Серый волк!

— Ишь ты… разговорился он! Смотри у меня! Быстро… уши откручу! — она пригрозила ему кулачком, — Слушай! А где ты это прочитал — ну что мужчины растут до двадцати пяти, а женщины — до восемнадцати? Я вот пытаюсь сообразить, и не могу такого вспомнить! А я, между прочим, отличница по всем предметам!

— Да? Не помню… где-то читал. В журнале каком-то, — отмахнулся Косов, думая уже о своем.

«Как бы это… провернуть, а? Как предложить ей… ну… оплатить ей одежду. Так-то, конечно, она одета сейчас вполне на уровне! Папка-то, как военнослужащий немалого ранга, получает неплохо. Да и мать у Киры — врач, а врачам сейчас тоже неплохо платят. Но ведь явно у нее нет такой одежды, как сейчас шьют в ателье. Вон он как своих женщин приодел — прямо модели Ив Сен Лоран на Красной площади в Москве, в шестидесятых. Или когда там это было? И вот как ей предложить? Ведь… обидится может! Подумает еще… черт-те что!».

— Кир! Я вот даже… не знаю с чего начать…, - от растерянности он закурил.

— Да? Ты о чем? Что-то ты как-то… потух и растерялся. Даже не похоже на тебя, Косов, — улыбаясь протянула девушка.

— Правда, Кира… Ты… Я прошу — ты выслушай меня. Только… не обижайся, хорошо?

Улыбка исчезла с лица девушки:

— Ну давай… ошарашь меня чем-нибудь таким… Что еще плохого может быть?

— Да это не плохое… Просто… я не знаю, как сказать, чтобы ты не обиделась…

— Что-то все страшнее и страшнее становится! Так, Косов! Не мямли, как… мальчишка, которого застали за занятием… нехорошим занятием, в общем! Ну — ты понял!

Смотрела она на него хмуро, и постукивала каблучком по брусчатке.

«Это она сейчас про что? Мальчишка, которого застигли за плохим занятием? Курил, что ли? Или она… про онанизм? Вот же, медичка, блин! Эмансипе комсомольская!».

— Кира! Ну… ты же знаешь, что мне перечисляют деньги? За песни, да? Знаешь же? В-о-о-т… Вот там и скопилось… довольно изрядно. Я же на себя почти и не трачу ничего. Так… поесть там, иногда вот…

— На девушек не тратишь, что ли? — и прищур «гепеушный» из-под пушистых ресниц.

— Да брось ты… я сейчас о другом. А ты сбиваешь меня… Вот! Ну, я могу продолжать? — он с тяжелых вздохом уставился на Киру.

— Можешь…, - протянула она, продолжая буравить его взглядом.

— Ну вот… говорят, что в последнее время в этом ателье шьют очень хорошую женскую одежду. Вот…

— И что? Ты сюда уже водил кого-то, что ли? — прищур уже напоминал дуло пистолета. И даже глаза как будто стали светлее от злости!

— Да перестань ты, а! Ну выслушай… только — не обижайся!

— Ладно… слушаю…

— Вот… давай мы тебе выберем что-нибудь, а? Ты такая красивая… А потом — еще красивее будешь. Хотя… я уже и не знаю — куда еще красивее!

— Так! Я правильно поняла — ты хочешь, чтобы я что-то выбрала для себя, а ты бы — оплатил? Так?

— Ну… да!

— Ну хоть здесь… не все так плохо…, - Кира задумалась, — Знаешь… это как-то… даже неприлично, что ли… И у меня есть чувство какой-то неправильности… а что могут другие подумать? Меня мама… прибьет, наверное!

— Ну уж… прибьет! Ты взрослый человек, и ведь… мы неприличного ничего не делаем! У меня есть деньги, есть вещи, которые тебе, возможно, понравятся. Я же это… не в каких-то гнусных целях…

— Да я понимаю, — скривилась Кира, — но все равно… как-то неудобно…

— Слушай, ну как так, а?! Почему я не могу сделать приятное девушке… которая мне… нравится?

Кира улыбнулась и, хитро прищурившись, спросила:

— Вот как? А я тебе — нравлюсь, да?

— Кир! Ну ты чего сейчас? Сама ведь знаешь…

— Ой, Вань! Ты иногда такой… смешной! Как парнишка совсем молоденький! Смущаешься так…

Она снова прижалась к его плечу и смотрела с улыбкой. Потом тряхнула головой, и с некоторым раздражением пробормотала:

— Я знаешь, сколько уже выслушала от мамы! И хорошо еще, что папы сейчас дома нет. Он в командировке… Он у нас постоянно в командировках! Ладно если дома бывает раз в пару месяцев. Неделя, две — и снова в отъезде!

— А папа? Он бы сделал Кирочке «ата-та» ремнем по попке? — усмехнулся Иван.

— Нет… он бы проводил с дочкой долгие, душещипательные беседы. Умные и логически выверенные, с доводами и обоснованиями!

«Папа-то у нас… зануда, получается!».

— А мама что? — интересно же — как там отношения в семье…

— А мама… мама вздыхает и говорит, что я — дура! Что… «вот Сережа — он такой молодец! Он умный, красивый, серьезный! За Сережей — как за каменной стеной!». А этот…

Тут Кира осеклась и чуть испуганно покосилась на Косова. А он сделал вид, что не заметил.

«М-да… да и ладно! Уеду через пару недель и… ладно!».

— Ну так что мы будем делать с красивыми тряпочками для девочки Киры? — усмехнулся Иван.

— Ну-у-у… в общем-то… я согласна! А вещи… вещи я, наверное, спрячу, а потом буду постепенно доставать… вроде как сама купила! Может и пройдет… Как думаешь?

Косов пожал плечами:

— Ну… тебе виднее. Можно еще сказать, что купила их со скидкой, через знакомых.

— Ну… или так, да!